22.01.1889, 131; место рождения Врач психиатр, психотерапевт Вдовец • Гетеро Чарли Ханнем Маг-целитель, 3 уровень

цитата/песня, характеризующая персонажа

•••
Ярослав был рожден в Российской Империи, но пережил ее, как пережил много войн и правителей, потому что был иным. Ему еще не было сорока, когда случилась его инициация и жизнь разделилась на до и после.

До этого момента Ярослав Игоревич был профессором, психиатром и доктором медицинских наук. Будучи выходцем из состоятельной семьи, и окончив гимназию, высшее образование получал в Мюнхенском университете по специализации "неврология и психиатрия". После какое-то время жил в Швейцарии, в Берне, там окончил медицинский факультет Бернского университета. По окончании учебы прибыл в Россию, в Симферополь, где был призван, и служил в войсках Северного фронта, а сразу после - военным врачом в Красной армии. Когда в Крыму случилась вспышка холеры, Ярослав Игоревич активно добивался привоза вакцин из Парижа, и когда на полуострове начинают делать прививки, он заболел сам, но вылечился и женился на медсестре, которая за ним ухаживала. После эпидемии поступил на службу ординатором в Крымскую психиатрическую больницу, а позже возглавил ее сам.

В тридцатые годы Ярослав Игоревич покровительствовал не только своим психиатрическим пациентам, которые могли неосторожно высказаться о власти, но и здоровым, попавшим под уголовное преследование. Он добивался, чтобы обвиняемых в антисоветской пропаганде привозили на обязательное психиатрическое обследование, после которого многие расследования заканчивались. Когда пришла война и на полуострове началась эвакуация, будучи уже инициированным, Ярослав остался (хотя имел право и возможности уехать) и выписывал всех больных, выдавая им эвакуационные билеты, без которых покинуть Крым было невозможно. Так как его жена была еврейкой, Ярослав Игоревич понимал, какая участь ожидает их семью (на тот момент у пары уже был ребенок), но бросить своих пациентов не мог. В общей сложности покинуть Крым он помог около пятистам людям, и продолжал это делать, пока немецкие войска не вошли в Симферополь.

На начальном этапе массового уничтожения евреев немцами им с женой и сыном повезло. Женщину спасла анкета с пометкой православного вероисповедания у нее и должность и знание немецкого у мужа. В то же время больницу заняли немцы и использовали ее для своих нужд, условия содержания пациентов ухудшились, снабжение прекратилось, и совсем скоро начались расправы нацистов над больными. Сначала расстреляли пациентов-евреев, потом остальных. По документам Ярослав Игоревич вместе с женой и сыном пережил своих пациентов всего на несколько дней, но обстоятельства смерти точно выяснены не были. В каких-то источниках говорилось, что семья была расстреляна, в других - что все трое приняли яд по дороге в гестапо. Место захоронения также не было известно, по предположениям семья покоится в одной из братских могил.

На самом деле Ярославу Игоревичу удалось выжить и спасти сына, потому что он, как и отец, был иным. В очередной раз воспользовавшись помощью местного отделения Ночного дозора, чью сторону Ярослав выбрал при инициации, он вместе с ребенком бежал в Москву.

— Уходи, Ярик. Ты сделал все, что мог.

Москва приняла их в распростертыми. В тот год целителей Дозору отчаянно не хватало, и Ярославу Игоревичу с его тягой и способностям к медицине выбирать не пришлось. Семьдесят лет он отдал Ночному дозору, вдвое больше, чем была его прошлая, человеческая жизнь. Когда долг был уплачен, уставший от крови и бремени, Ярослав покинул Дозор и ушел на покой. 

Покоем был дом в Первомайском, собственные дети, свежий воздух, природа. Отдохнув несколько лет от службы и скопив достаточно сил, Ярослав Игоревич вернулся к тому, с чего начинал свою жизнь - к психотерапии, которую никогда не бросал и в которой совершенствовался в свободное от службы время. Сейчас работает в рехабе, недалеко от дома, ведет психотерапевтические группы и помогает зависимым бороться со своими слабостями. Этот путь Ярослав выбрал неспроста, однажды он не смог сберечь одного своего ребенка от наркомании, поэтому старается уберечь хотя бы чужих.

Как с детьми, — в общей сложности у него их было восемь, но только один, самый старший из них был иным, он же сейчас живет вместе с отцом, — так и с женщинами Ярославу никогда не везло. Ни одна из них не была иной и уходила, когда приходило ее время. Последнюю жену Ярослав похоронил около полутора лет назад, они вместе попали в автомобильную катастрофу, он выжил, а ее спасти не смог, не хватило сил.

рандомные факты о персонаже

— уйдя из Ночного дозора, остался с ним в добрых отношениях, и никогда не отказывает в помощи, если тот за ней обращается

— специализируется на ядах и противоядиях к ним, именно так смог инициировать свою смерть и сбежать от нацистов

— по сей день продолжает совершенствовать свои навыки сумеречной медицины и большинство экспериментов по старой привычке проводит на себе, так, например, еще во времена службы, учился сращивать разорванные ткани, мышцы и кости, отрезая себе сначала пальцы, потом руку

— в настоящий момент воспитывает двоих детей от третьей жены, 9-летнего Митю и 15-летнюю Дашу, ну и 88-летнего Степана, иного, сына от первого брака

— в свободное время увлечен чтением книг по специальности, мотоциклами, фехтованием и плаванием, из музыки предпочитает Высоцкого, кухню любит домашнюю, а когда ленится делать субботнюю уборку в доме, то вызывает клининг, сдружившись там с одной тетьМашей, которая по доброте душевной им с детьми готовит обед, любит выпить и поболтать за жизнь

Пост

Копы взяли его как есть, босиком и в гидрокостюме, и когда приволокли с пляжа в участок, с его волос ещё капала вода. День с самого начала как-то не задался.
В комнате для допросов было пусто и душно, то ли у них тут кондиционер не справлялся, то ли они специально решили помучать таким вот образом. Хотелось ссать и курить, а еще ослабить ворот гребаного гидрокостюма, как тиски плотно облепившего все тело, будь он триста раз неладен.
Кэм прождал их больше получаса. На часах, висевших на противоположной стене, было уже начало второго, когда дверь за его спиной наконец открылась и в помещение вошли двое, детектив Дастин Хиггинс, его старый знакомый, и ещё какая-то девка вместе с ним.
- Здравствуй, Кэмпбелл, - начал в своей ебучей манере Дастин, рассудительной и толковой, будто ему ширинка яйца прищемила, и он теперь боялся сделать лишние движение.
- Блять, - с насмешкой выдохнул Кэм, опустив голову и помотав влажной от воды гривой, - только не говори мне, что ты с самой Невады сюда притащился.
- Так и есть, и все ради тебя, - кивнул Хиггинс, отодвинул стул и сел напротив. Девчонка поступила так же, сложив папки и бумаги на стол перед собой.
- Да ладно, неужели? Ты мне льстишь, - отбрехался Бист, продолжая вести себя так, будто он тут в гостях и заглянул лишь на чашечку кофе.
- Ни капли, ты мне здорово в тот раз нервы помотал, сколько с тех пор прошло, полгода?
- Мое привычное занятие, - ловко парировал Бист, согласно кивая, - где-то так, а че?
Дастин положил перед собой и открыл первую папку, и дураку было понятно, что это дело.
- Ты помнишь как умер Мэдисон Дайс? - Не отрываясь от своего занятия, спросил Дастин.
- Я его застрелил. Он скончался на месте, все было по закону, самооборона, ты и сам это знаешь, - Кэм только пожал плечами, не понимая, к чему весь этот цирк и разговор про Дайса. Ублюдок сдох еще весной, и заслужил свою смерть.
Хиггинс на это ничего не ответил, только полистал бумаги туда-обратно, откинулся на спинку собственного стула и стал разглядывать Кэма, попутно о чем-то размышляя.
Бист медленно, но верно начал впадать в бешенство.
- Не тяни, - Кэм прервал молчание первым, не обращая внимания на девчонку, будто ее здесь и не было, - выкладывай, что у тебя там или отъебись, твои ребята меня вообще-то от дела отвлекли.
- Да что ты?
- Да, и если какой-то пидор спиздит мою доску, она осталась там, на пляже, ты будешь должен мне две штуки.
Дастин ничего не ответил, замолчав снова. Гандон.
- Ты, бля, издеваешься? - Не выдержал Кэм. Хиггинс все-таки добился своего.
- Открылись новые обстоятельства дела Дайса. Есть свидетели того, что его смерть была умышленной. Что ты на это скажешь?
- Пиздеж, - безапелляционно отрезал Кэм, меняясь в лице и уже догадываясь, что застрял тут надолго. Они будут мурыжить его до самого вечера, пока не выжмут все соки.
- Я так не думаю, есть свидетели.
- Кто?
- Мать и ребенок.
- Ты щас серьезно? - Удивился Бист, прищуривая один глаза и глядя на Дастина так, будто пытался разобрать, дебил тот или все-таки нет.
- Вполне. У них другая версия. Они утверждают, что с твоей стороны никакой самообороны не было, ты преднамеренно убил Дайса, а после соврал полиции. Это так?
- Погоди, так ты мне сейчас обвинения выдвигаешь? - Это уже никуда не годилось, полгода прошло, по-хорошему пора было уже и забыть, как оно там все было на самом деле, но Хиггинсу, видать, очень скучно жилось.
- Еще нет, просто хочу выяснить обстоятельства, может быть раскопаю что-то новое, - Дастин сложил руки на груди. Кэм зло сжал челюсти. Перетряхивать старое грязное белье было мало радости. Пауза затянулась.
- Ну так как? Сможешь вспомнить и проговорить события того дня, хочу сверить с твоими показаниями.
Поглядев сначала на Дастина, а потом и на девчонку, Кэм цокнул языком, закатил глаза и тяжело вздохнул, всем своим видом выражая усталость от этого разговора.
- Ладно, - наконец согласился он, делая одолжение этим двоим, - только сначала мне надо перекурить и отлить. Распорядись.
- Обойдешься и потерпишь, - не разрешил Хиггинс. Настроен он был очень серьезно, приготовившись копать очень глубоко.
Бист не обиделся, примерно чего-то такого он и ожидал, и хорошо, что ссать хотелось пока не так критично, ему просто нужно было потянуть время.
- Тогда пусть девчонка мне хотя бы застежку ослабит. Кстати, кто она, твоя секретарша? Почему ты нас не познакомил?
После Бист перевел взгляд на девчонку, таращась на нее очень скользко и неприятно, будто вообразил, как раздел и нагнул прямо над этим самым столом.
- Эй, малышка, будь добра, подойди и расстегни этот хуев замок, а то я щас сдохну, у меня руки заняты, как видишь, - попросил он и звякнул наручниками за своей спиной, - да не ссы ты, не кусаюсь, иди сюда.